Bellamy VaiseyБеллами Вэйси

Боб Морли

---

Откуда родом: Голландия, Амстердам; Возраст и рост: 25; 182 см; Особые приметы: Шрамы на груди, щеках, руках, ногах. Татуировка на предплечье; Уровень риска: 4.

Профессия: Гонщик; Ориентация: гетеросексуален; Фобии, хобби: Потерять сестру или же увидеть смерть любого ребенка. Беллами любит баскетбол и красивых, чистых женщин;

---

Навыки:

- Умеет водить мотоциклы.
- В принципе хорошо водит.
- Занимался спортом, тело атлетическое.
- Вынослив.
- Нравится девушкам.
- Любит лидировать.

Инвентарь:

Нож, кожаная куртка, отмычка.

Пробный пост:

...

- И я сделал это.
Вэйси и его торжество – мутная, ярко-алая субстанция перед глазами, не различная на подробные компоненты.
- Ничего-то ты не сделал,- говорит взгляд Трэйси, и она то ли в горячке, то ли в холоде – все спуталось и сменилось местами. Хогвартс – дом, дом – школа. Красный пугает быка, но злит тореадора. Холодно – это привычка, горячо – это не про Трэйси.
Кто-то длинной костлявой рукой дотронулся до течения их хрупкого, неразборчивого мира, кто-то посмел прикоснуться, возымел это право – и легким, ломким движением промешал их конгломерат жизнемыслей, чувстворазумов и все, что до сих пор происходит – бред и насмешка. Все шло по плану, которого никто никогда не расписывал.
Дэвис переводит бумажный взгляд в сторону, и Вэйси горит еще сильнее. Истинная сила, неутомимый энтузиазм.
- Аутоагрессия, эдипов комплекс, страх кастрации, фетишизм.
Вэйси мерцает красно-черным, будто с перебоями. Он хмурит лицо, и теперь вместо пятна Трэйси разбирает черты Беллами.
- …что?
- Твой портрет.
Вэйси – настоящий хищник. Вэйси скалится, как будто смеется; Трэйси закрывает глаза, как закрывают дверь на ключ, а потом они оба прячут в рукавах оружие. В принципе, хищники могут сотворить из любого предмета орудие для своей работы – но чаще всего, конечно, это зубы.
…Вэйси кусает ее мочку до крови.
ххх
Алексис Уилсон – стала жертвой почти случайно, почти несправедливо, почти исковеркав собой полотно жизни Беллами. Кубарем скатившись по нему, как по лестнице, конечно же – в конце была подхвачена на руки Вэйси, глумливо-обворожительно улыбающимся острыми губами, прикрывая веками глаза так, чтобы видны были лишь черные глянцевые радужки и черные матовые зрачки. Завораживающая темнота.
Он видел ее, когда та спускалась по царству самовольных свободолюбивых лестниц, смотря себе четко под ноги, не обращая внимания, что происходит вокруг – да. Идеальная жертва.
Подкрадись к ней сзади и простой так час – она не поймет, не заметит, не испугается. Гордая рейвенкловка – подходящий вариант, чтобы удовлетворить свое красное, вспыхивающее неумолкающим алым «я», чтобы обломить стойкие изумрудные башни принципов Дэвис. Чтобы напустить холодного, синего тумана вокруг – тумана Алексис Уилсон.

Мешочек любимый конфет Ариэль на стол, как мешок с тысячью галеонов, которыми окупают одни люди других людей: в этом мире работорговство процветает обширнее, чем кажется с первого взгляда.
- Сколько ты поставишь на то, что они не отравлены? – шокируй и привлекай внимание, воюй за доверие и пользуйся слабостью слабых.
Она не ставит ни кната, сыпля бесконечными синими звездами своих глаз. Ее недоумение искрится легкой дымкой, и Беллами в заворожении теряется, растягивая губы в непонятной улыбке. Соседка… Эмбер тоже удивляется, но какой-то хитрой, подобострастной сущностью – видимо, своей. Он разворачивается.
Работорговство шире, чем можно подумать: мы покупаем учителей в школах для детей, покупаем доверие: чужих людей или наше собственное – по направлению к миру и его безопасности, оплачивая налоги и работу авроров, колдомедиков, прочих. Мы покупаем любовь женщин – иногда просто секс, а иногда чистокровную, платя собственной кровью за это.
Мы покупаем доверие, но не каждую покупку мы заслуживаем.

Трэйси слишком – даже для себя – цинично растягивает свои мягенькие, розовые губы – и Вэйси кажется, что еще минута и изо рта у Дэвис вылезет тонкий, раздвоенный язык.
- Не поможет, Вэйси, - шипит, не говорит. – Но оригинально.
И Беллами видит, что кожа ее покрывается чешуей. Не смотри в глаза, нельзя – иначе остолбенеешь и умрешь. А Вэйси смотрит, не боится – и выдерживает взгляд Василиска.
ххх

Рой. Маленьких, избыточных, громких и очень живых. Словно они – живое воплощение того, как выглядит жизнь сверху: для тех, кто сильнее взрослых, как взрослые сильнее детей.
Беллами любит детей, а дети любят Беллами, и ему не страшно ни среди них, ни рядом с ними.
Но цель боится и теряется, увидев модель течения жизни – нет, так не пойдет. Она должна выдержать это, иначе неинтересно. Скучно. Иначе что будет позже, в конце? Так не пойдет.

Он обхватывает ее профессиональным смягченным движением – так, чтобы та не вырвалась, но голубая девушка не замечает, отемняясь от соприкосновения с его темнотой глади души. Он проведет ее: а дальше она пройдет сама. Должна уметь, учиться.
Но его матово-глянцевые глаза, его пробивающий дорогу взгляд, от которого, верно, засыхают растения и души этих маленьких, шумных.
Нельзя, чтобы видела. Нельзя, чтобы понимала.
- Шевели ногами, Уилсон, меня они тоже могут сожрать заживо, пусть я даже был бы самим Темным Лордом.
И она идет.

- Спасибо. Наверное.

Трэйси читает это по губам, а глаза Уилсон затуманиваются неразборчивым, серым дымом.
- Не благодари. Не стоит.
Дэвис идет сквозь модель жизни так, что та останавливается и  промерзает изнутри.
ххх
«Мисс Уилсон,
вас будут ожидать в пятницу, в семь вечера у гобелена с Танцующими троллями.
До встречи».

Ни подписи, ни даты.
Почерк легкий, как пар. Неясно кому принадлежит.

- Ну, что я пропустил?
…в твоей жизни, кроме всего.

Беллами возникает из ниоткуда, как будто прячась в темноте углов кабинета, как в естественной среде. Алексис светится ярко-голубым и огрызается, но это неважно.
Лицо Вэйси – твердь каменной статуи – точит от себя острый, как заточенные грифель, взгляд профессора Синистры. Не сметь ему мешать. За ее спиной по оси без всякой поддержки крутятся планеты – голубая – наша, темная – самая дальняя, зеленоватая – газовая, прозрачная. Огонь в середине – это опасно. Огонь внутри черноты Вэйси опаснее.

- У меня было окно, и я встретил профессора Уинтера, который попросил кое-что передать мисс Уилсон.

С корнями врастается в лицо взгляд Уилсон – нет, ты ничего не увидишь.
«Только не бойся. Боятся все, а ты – не надо. Будь любопытной», - уходит тихо.
ххх

Голубое пятно приближалось, но с каждым шагом медленнее. Она поняла?
Беллами закрывает собой лицо Трэйси: не хватало еще, чтобы жертва заглянула в глаза Василиска прямо здесь. Надо действовать – он ждать не любит.

Беллами, расстегнув пуговицу мантии, не обратил внимания, как та зашуршала к полу и лужей легла к ногам. Больше, больше игры – все-таки, иначе нет никакого смысла.

- Мисс Уилсон.

Тихий голос, лопающийся в коридоре около картины с нелепо танцующими нелепыми мазками нарисованными нелепостями. Нелепо: нелепость ситуации нелепо зашкаливала, заносила штормовым потоком скрипящих белых крупиц все собой, словно метель за окном. Не жалко, конечно нет: он блестит глазами, устанавливая визуальный контакт с девушкой.
…не жалко.

- Вы такая милая, мисс Уилсон.

Трэйси вступает на поле битвы неожиданным ударом в гонг. Вэйси в замешательстве: нет! Его, только его игра.

Трэйси подходит к мисс Уилсон ближе, ближе – так, что их зеленое и синее пятна уже смешиваются в одно некрасивое, общее, их пятно. Трэйси смотрит так, что глаз не видно – это как Темный Лорд бы отложил палочку на стол, приглаживая свою Змею у ног. Дэвис – черноодетая, мантия ее стекает по спине, как горностаев мех. Золотая гладкая голова и маленький, аккуратный пучок: пальцы (неожиданно четкие во всей картине) с щелчком вынимают шпильку и кудри распадаются по плечам.

- Ты такая интересная, мисс Уилсон.

Трэйси любезно наклоняется с высоты своего роста к рейвенкловке, петляя ее собой, как окольцевал бы шею человека удав: и невесомо обхватывает руку Алексис. Наклоняясь тихо, интимно близко к уху Уилсон, Дэвис унизительно-лукаво пронизывает свечением изумрудов-глаз Беллами:
- Ты выйдешь за Вэйси?

И он идет к ним: пол за слизеринцем словно расходится волнами, словно все бытие смягчается до уровня воды.

- Да, - он мягко берет руку Уилсон, поднося к губам, и нехитро пугающе ей улыбается. – Не выйдешь ли ты за меня?

И в ладонь ей ложится коробка.