Wendy Todd Венди Тодд

Melanie Laurent

---

Откуда родом: Лас-Вегас Возраст и рост: 23 года, 183мсм Особые приметы: сшитый шрам на лбу; ведущая рука - левая; в волнительных ситуациях левый глаз сильно косит вверх Уровень риска: 4

Профессия: бывшая сектантка Ориентация: свято верит, что асексуальна Фобии, хобби: - потеря близких, глубина, паразиты (в особенности - плоские черви) и петухи (красные) - готовка, чай, чтение юмористических сводок в еженедельниках;

---

Досье + характер:

Венди была хорошим ребёнком, прилежным, самостоятельным и простым. С семьей и окружением состояла в отношениях хороших, но нейтральных, а вот старшую сестру - Деби - любила безумно, хотя и иногда, в порыве ссор, которые большим счетом генерировала именно взрывоопасная Дебора, хотела выдавить ей глаза. Тем не менее, это не мешало Венди после кое-как улаженных ссор Дебору в эти самые глаза целовать и просить прощения.
В возрасте двенадцати лет, когда она была нежной, радостной и полной тревожных ожиданий, в её класс перешла новая девочка - Лиззи Стоун. В то время Венди была дружелюбной и жалостливой, а потому с новенькой быстро сблизилась на почве несимпатии других одноклассников к переведенной и, откровенно говоря, немного странной девочке. Сблизились и неплохо так сдружилась, нащупав в ней родственную душу и близкую натуру, - Венди стала ходить к ней в гости, часто видеться с её родителями и даже ночевать. И с каждым разом странности этой новой в округе семьи становились всё менее незаметными и более пугающими, но Венди, внушая себе мысль о том, что дружба странностей дороже, всё чаще закрывала на всё глаза и старалась большого значения этому не придавать. Странности были разными, но не всегда безобидными и иногда переходили в настоящие бзики, а потому однажды, когда с момента начала дружбы девочек прошло года два, Венди случайно увидела, как в полутемной гостиной миссис и мистер Стоун зарезали живого красного петуха, а потом, ухватившись за тушку всё ещё брыкающегося несчастного животного, стали лить из перерезанной глотки темную и густую кровь на голову своей белокурой Лиззи, которая, полностью обнаженная, стояла перед ними.
Венди испугалась до смерти, но потом, замеченная Стоунами и подверженная длительным и ужасно путанным объяснениям, почему-то бояться перестала и даже подумала, что пролитая на детскую голову кровь не лишена смысла. А потом, незаметно для самой себя, оказалась в кругу сектантов, помешанных на экстрасенсорных способностях и религии в равных долях. А когда поняла, во что ввязалась, выбираться из сектантской трясины, когда тебя за все конечности утягивают ко дну, уже не было ни возможностей, ни сил. Так, спустя несколько лет, ведомая обрядами и находящаяся под шефством супружеской пары Стоунов, как одной из самых привилегированных в тех кругах, Венди саморучно провела себе трепанацию, которая якобы могла помочь раскрыть ей "третье око": раздевшись, встала перед зеркалом, обрила небольшой участок волос - тот, что чуть выше, чем середина ободка волос, - вколола обезболивающие, сделала скальпелем надрез длиною в дюйм и с помощью специально для таких процедур оборудованной дрелью принялась сверлить. Крови было море, и первое время Венди ходила бинтах, чем очень сильно пугала близких, которые не были посвящены в то, что их Венди нашла себе новое "увлечение". А когда она вместо бинтов стала денно и нощно носит пластырь и отказалась показать родителям то, что под ним скрывает, те, наконец-то, забили тревогу.
Венди пять лет ходила на курс реабилитации. Кожу на лбу ей сшили и сделали всё возможное, чтобы вернуть её в привычное русло жизни. Венди это далось с трудом - она не работала, довольно редко выходила на улицу и жила со своей Деборой, которая оказалась чуть ли не единственным человеком, который принял Венди такую, какая она есть. Разбитую, потерянную и с дыркой в черепе.
А потом объявились заражение, угрозы и зомби, и в один погожий день Дебора не вернулась домой. Венди ужасно расстроилась, заплакала и поняла, что теперь её социальная адаптация будет происходить без поддержки сестры и куда быстрее. В условиях хаотичного сплочения людей, ставших ужасно похожих на тараканов, которые выживают всегда и везде.

Сомнительное прошлое принесло Венди множество плохих вещей и переживаний. Оно превратило её из мягкого и покладистого ребёнка в опустошенного и потерянного, подарило ей унылый вид, опущенные глаза и частые головные боли. В процессе реабилитации Венди училась жить нормальной жизнью и испытывать чувства, присущие обычным, здоровым людям. Часть её вернулась, другая же часть - та самая, мягкая и покладистая, - восстановиться, к сожалению, ещё не успела. О прошлом говорить не любит и старается делать всё возможное, чтобы не выглядеть сломлено.
Венди перестала быть такой зависимой от других людей, какой была раньше, - теперь, испытав и ощутив все прелести духовной зависимости на себе, она сделала для себя кое-какие выводы и стала куда более самостоятельнее в психологическом плане. Венди не любит быть занятой и обязанной - именно поэтому все порученные ей дела старается выполнить сразу же, не откладывая на день грядущий. Решительна. Успевает принять решение быстрее, чем вдумается во все его минусы, недостатки и передумает, и в большинстве случаев выходит из воды сухой. Честна, даже излишне и иногда граничит в своих высказываниях с грубость, ибо очень часто до Венди не может дойти, что в большинстве случаев её правда приносит человеку не пользу, а только лишь раздражение и злобу. Случается такое, правда, только при общении с малознакомыми людьми, потому что психику близких и дорогих ей людей Венди старается беречь.
Очень чувствительна, когда заходит речь о зоне личного пространства, и в эту самую зону позволяла заходить только старшей сестре, Деборе, которая своей энергией и стремлением всех окружающих этой самой энергией заряжать сильно её поддерживала. В делах любовных абсолютно неразборчива и совершенно не хочет начинать в них разбираться - понаблюдав за попытками своего окружения любить и быть любимыми, поняла, что это не для неё, и то, что перспектива в конечном итоге состариться в одиночестве - не так уж и плоха.
Она, к удивлению окружающих и своему собственному, очень много улыбается и делает это как-то обезоруживающе, иронично и ужасно устало - в каком-то роде это её неосознанная защитная реакция. Венди, конечно, могут ругать или даже бить, потому что дать должный отпор она вряд ли в состоянии, но бить или ругать улыбающегося человека - дело непростое.
Обладает очень тонким (даже чересчур) чувством юмора, который зачастую оказывается черным. В одежде предпочитает холодные тона, и мягкие, деликатные ткани. Очень любит носить длинные юбки и красить ногти на ногах в темные цвета. Слегка ссутулится и при разговорах с незнакомыми людьми часто прячет руки за спину.

Навыки:

- вынослива, но не особо сильна;
- хорошо готовит (куда чаще сытно, чем вкусно);
- отлично владеет дрелью и сказочно орудует ножом;
- учила язык жестов, но без должного усердия, и теперь помнит только основы;

Инвентарь

- швейцарский нож – удобный и прочный, легко помещаемый в среднестатистический карман;
- рабочие наручные часы с «х»-подобной трещиной - нравятся и считаются счастливыми;
- консервы всех мастей и цветов, металлическая фляга с водой;
- фонарик на пару часов, батарейки к нему;
- компас, который Венди всё хочет разбить по типу часов;
- аптечка (перекись, бинты, бутыль хлороформа, белая тряпка в комплекте к ней);
- расположенный в левом боковом кармане штанов нож длиною в 25 см, который при случае легко выхватить;
- солнцезащитные очки (классная форма), крем для рук и влажные салфетки;
- таблетки от сезонной аллергии.

Пробный пост:

+++

Выудив из кармана медняк, Ириам отдала его замызганному, щербатому мальчишке, который широко и поощряюще улыбался ей во все свои 23 зуба. Она взяла у него из рук кривое зеленое яблоко и тоже ему улыбнулась, робко и как-то неловко обнажая влажную полосу ровных и целых зубов.
Мальчишка засмеялся и спросил:
- Когда же ты выйдешь замуж, Ириам?
Гарднер посмотрела на него без улыбки, методично обтирая яблоко руками, и ответила:
- Замуж выходят по большой любви или по большому желанию быть содержанным, - она накинула на русую голову капюшон и с хрустом откусила от яблока несоразмерно большой кусок. – Ни того и ни другого у меня нет. Господь уберёг. Ну, бывай, шпингалет.

Ириам уже которую неделю патрулировала улицы. Недавно – эдак пару месяцев назад – в Штаб поступило сообщение о том, что в этом городе якобы не так давно завелся, но уже успел пустить корни ведьмарь. Или ведьма. Не столь важно, ибо эта особь независимо от пола так или иначе могла навредить местным жителям, крайне беспомощным в плане самозащиты. Сообщение было расплывчатым, сжатым, испуганным и анонимным, но Штаб пренебрегать подобным не частил – и послал комиссара Ириам Гарднер на разведку, вылизывать переулки-заукаулки с надеждой на то, что след пресловутой ведьмы всё-таки найдется, а за ним обнаружится и сама нарушительница городского спокойствия.
Правда, сам город о своей новой прекрасной сожительнице не знал, а если и догадывался, то «очень расплывчато, сжато, испуганно и анонимно». Поэтому следить за этой тварью было ещё сложнее – ибо рассчитывать на помощь со стороны не приходилось…
Ириам съела всё яблоко без остатка – и даже неровно оборванную кривую сухую веточку. Все-таки она заплатила за это яблоко целый медняк, а деньги Штаб уже который день не посылает!
…А что же городская полиция? Ну, а что о ней говорить… Городская полиция защищает людей от людей, а Рыцари же спасают всех и вся – от нечисти.

Ириам пребывала в этом городе долго – сначала ненавязчиво влилась в местную обстановку, обосновавшись в небольшом трактире, второй этаж которого ещё и выполнял функцию уютной, но немного тесной гостиницы. Поперезнакомилась со всеми торговцами, трактирщиками и владельцами постоялых дворов, то и дело кокетливо заправляя за ушко выбившуюся из толстой, но не длинной косы, прядь и представляясь странствующей торговкой и охотницей за новыми вкусами и рецептами (Гарднер даже показывала всем желающим книгу рецептов собственного написания, созданную специально для такого образа и включающую в себя сложнопроизносимые и по большей части выдуманные ингредиенты). Хорошенько втерлась в доверие и, обращая недюжинное, но незаметное внимание на всё, что вело себя странно, в конечном итоге запомнила основную массу горожан.
И вот леди Фортуна, наконец, улыбнулась ей. Каких-то пару - 6, а может быть и 8 - дней назад из этой самой общей массы стал выделяться высокий пшеничноволосый молодой человек - некий Дион Вормвуд, проживающий, как стало известно Ириам от местной ребятни, в городе около года, может, чуть больше. Дион вел жизнь крайне благоразумную - ходил на работу, покупал на рынке все необходимое, приветливо здоровался со знакомыми и создавал образ воспитанного, мирного человека, живущего не менее воспитанной и мирной жизнью. Но было в нём что-то такое... такое нечеловеческое. Наметанный рыцарский глаз улавливал в дионовских движениях нечеловеческую грацию, осторожность, легкость и уверенность, а когда Вормвуд улыбался, Ириам натурально казалось, что его голубые глаза загорались игривым, двусмысленным огнём. Гарднер также отметила его стройную, подтянутую фигуру и крепкие, ладные бёдра, но это вряд ли имело какое-то отношение к порученному ей заданию, так что подобные мысли, как только они появлялись в её голове, Ириам старалась запихивать куда подальше - и с первой попытки ей это удавалось далеко не всегда.
И хотя леди Фортуна была благосклонна к ней, господин Случай Ириам, по всей видимости, не любил. Ибо Гарднер, следуя за своей целью одним погожим вечером, никак не ожидала услышать, но все же услышала, как вкрадчивый мужской голос, раздающийся откуда-то со стороны хлева, спросил у неё:
- Не меня ищешь? Вот это совпадение. Я как раз хотел с тобой поговорить.
Ириам остановилась, как вкопанная, но стоит отдать ей должное - сделала она это без единого звука, хотя и на ней была надета легкая, но все же броня. Как, заметил? Ириам хмурится, быстро, но все также беззвучно перемещая левую руку на бедро, туда, где надежной тяжестью весел её главный защитник в жизни - кинжал из легкой стали, который Гарднер любовно звала Утробой. Переместив ладонь на кожаный переплет родной рукояти, Ириам невесомыми быстрыми шагами... обходит стог сена, из-за которого секунду назад раздавался голос. Обходит и замечает знакомую статную фигуру, прислонившуюся к стогу, с развернутой в сторону постоялого двора головой. Он, как пить дать, заметил этот её маневр - ведьмарь он или кто? - и наверняка сейчас куда-нибудь ринется или ещё того пуще - полезет в драку, но Ириам к риску в своей профессии пусть и не сразу, но привыкла, а потому молниеносным движением обнажила кинжал - хищно и осторожно блеснула сталь в темных сумерках - но резать потенциального и все же пока не стопроцентного ведьмаря не стала. Лишь придвинула ровное острие к дионовскому стройному боку и мягко проговорила:
- Тебя, тебя ищу. - Ириам надавила чуть сильнее, чтобы её дальнейшие слова производили на Вормвуда как можно большее впечатление.
Глаза у неё вдруг загорелись и из серых превратились в светло-голубые, будто бы издающие какое-то легкое свечение, - и Гарднер их досадливо сузила, чувствуя перемену. Будь они неладны! Глупая забава природы-матушки, ибо её глаза, когда Ириам испытывала сильные эмоции, меня цвет и начинали глупо, вызывающе светится, не раз и не два выдавая девушку с головой и выставляя в дурном свете перед рыцарским составом! Ириам дернула уголком рта. Должно быть, кто-то из её ненаглядных предков согрешил с морской нимфой, а теперь страдать и расплачиваться с последствиями межвидовой связи приходится ей!
Ириам - раздраженная особенностью своих глаз и задетая тем, что её слежку обнаружили, - почти вплотную приблизилась к своему подозреваемому и, зная, что это вряд ли заденет его, но зато поможет ей хоть как-то справится с внутренним напряжением, процедила:
- Ведьмарь.