Пустой класс – мечта в моменты, когда хочется подумать, прочитать интересный параграф по истории Соединённых Штатов Америки. Хейден сидела за третьей партой в последнем ряду, чтобы можно было наблюдать за тренировками женской командой по футболу. Она должна сейчас быть с ними, но из-за отработки, ей приходится торчать в душном классе и отрабатывать. В голове клубились мысли возмущения и картинки о том, как могло бы быть приятно кому-то зарядить снова. Или пробежать несколько километров с обновленным плейлистом. Девушка нервно постукивала мягкой стороной карандаша о парту и в очередной раз старалась перечитать параграф. Историю она любила, сама выбирала предмет. Но сейчас буквы проблематично находили свое место в голове. Из-за глупости ей приходиться сейчас отрабатывать и пропускать тренировку. Из-за глупости. Даже не собственной. Сестре это не понравится.
Все выплыло из разговора. У Хейден было плохое настроение, ее шкафчик заслонили, она попросила отойди не достаточно вежливо и понеслась. Все в школе знают, что Ромеро лучше не трогать. Вот правда. Даже случайно. Она не местная банда и обеды у малолеток не отбирает, конечно. Себя же в обиду не даст, месть у нее не ярая, вроде испорченного выпускного, подставы перед Директором и будущий вылет со школы. Такими выходками далеко не уедешь. По ее части мелкие пакости. Запугивание. Она, конечно же, не шлет сообщений о том, что убьет или встретит с битой в углу, но мстит со вкусом. Никогда не поймете успокоилась она или нет. Расслабились? Получите какую-то пакость снова. Никогда не преследует своих жертв, просто потому что ей это не надо. Просто с ней лучше не спорить. Когда вокруг антисимиты девочка должна за себя постоять. А вообще, нечего заслонять чужие шкафчики, а потом возмущаться.
Хейден завела волосы на одну сторону, когда в класс Стилински. Он вообще жертва обстоятельств. Девушка лишь улыбнулась и спрятала свой взгляд в книге. Парень – невезение, иными словами не назвать. Просто шел по коридору, и тут его затянуло в смерч из двух девушек. Другой на его месте неохотно бы выбрался из под двух тел и стал наблюдать в сторонке. А этот принялся разнимать. Вдумайтесь. Разнимать. Девушек. Разъярённых. Вы тоже не замечаете логики?  Хороший парень, но отчаянный. А еще друзей плохо выбирает.
Самое отвратительное началось, когда их застал учитель. Зачем выходить в коридор на крики? Перемена же.  Он завел их в кабинет и долго отчитывал. Стайлз пробовал что-то объяснить, но его никто не слушал. Девушки же обменивались недовольными взглядами. Ромеро будто хотела высверлить в Коре дырку. Впрочем, вероятно без «будто».
Следующей вошла Кора, Хейден провела ее взглядом к парте. Ромеро рассчитывала время, которое ей понадобиться, чтобы вытянуть у девушки стул. Многовато, поэтому не вариант. Очень грустно.
- Рада? Других дел в жизни нет, поэтому решила скоротать время на отработке? Следующий раз возьми вот его и сходите в киношку. -  Хейден кивнула в сторону Стайлза, а потом, недовольно вздохнув, попробовала снова вчитаться в абзац параграфа. Лучший способ не разрушить мир – это попробовать перестать его замечать. Чтобы все понимали, Хейден невиновна, но она бы еще раз зарядила Коре, которая была странно сильна. Непохожа на тех скукоженных девушек, которые тощие и постоянно ходят по трое. Она словно вся из мышц и сильно натренированных. Ромеро знает, потому что не только она пару раз вмазала, ей тоже досталось. Если бы девушки разговаривали, она бы позвала ее в команду по футболу. Там нужны такие, натренированные и боевые. Но Хейден отложила этот разговор на потом. На тогда, когда уважение к противнику будет больше, нежели злость из-за драки. Этот момент когда-то наступит. Девушка терпеть не могла задир, но еще больше хлюпиков. Тех, кто разрешат себя колотить и всем своим видом просят добавки. Если девушкам это прощалось, то парням совершенно нет. 
  Попытки прочесть и запомнить успехом не увенчались, поэтому Хейден посмотрела в окно. Надо так просидеть до вечера, а потом свобода и работа. Отвратная, к слову, работа, но жутко необходима. Платят не достаточно много, но прилично. Другой более подходящей Ромеро еще не находила. Посмотрев на часы она достала из сумки пузырек с таблетками и бутылку воды. Наградила своих коллег по отработки многозначительным взглядом вроде «Чего пялитесь?» и выпила Микофенолат.

Нас двое. Я и она. Она бушует, кричит, ей мало власти. Ей не нравятся таблетки. Она не любит молчать, когда ей есть что сказать. Она злится, когда пытается что-то объяснить, а я не понимаю или, что еще хуже, игнорирую. Она затихает только когда добивается нужного. Если ее игнорировать она сходит с ума, разрывает голову, путает реальность, происходящее, вызывает галлюцинации. Она уводит меня глубоко в сознание и там запирает, словно наказывает за мое нежелание мириться с ней. От нее не скрыться уже даже в таблетках. Она будто играет со мной. То появляется, сводит с ума, загоняет в угол комнаты и рисует перед глазами какие-то вещи, знаки, символы, места и слова. Она словно смеется, наблюдая за моей беспомощностью. Таблетки уже для нее не помеха. С ними она полностью заваливает и играет со мной.  Она другая. Она – банши во мне.

     Шейла совсем недавно открыла для себя мир существ. Узнала, что она банши. Ее потянуло на легенды, рассказы, рукописи, в общем, на все что связано с существами. Она ночами проводила в интернете и читала статьи. Выпивала много энергетиков, довольствовалась лишь несколькими часами сна, заваривала себе крепкий кофе и снова садилась за свой ноутбук. Ее все пугало, но она не смела в этом признаться даже себе, потому что обязана справиться. Но она сводила ее с ума, рушила планы и делала то, что хотела. Недавно на уроке, во время ответа, непосредственно разговаривая с учителем, Шейла решила выйти из класса. В коридоре ее остановила подруга, но сама девушка понятия не имела почему вышла. Шейла знала – это банши и это ей не нравилось.
     Они словно сражались, пытаясь заставить противника жить по своим правилам, и каждая не собиралась идти на уступки. Никто не собирался сдаваться. Шейла глушила банши таблетками, увеличивая дозу и забываясь. Тогда банши затихала, словно стояла в темном углу и ждала своего часа, подходящего момента, чтобы заявить о себе. Она делала это, когда Шейла не могла сопротивляться, потому что банши отключала сознание и вела куда ей надо было. Она вела ее к смерти, которую видела.
     Насмотревшаяся фильмов и научной фантастики, О`Нил воспринимала ее как вторжение, посторонний элемент своего сознания, демона или духа, который проник в нее и просто хочет подчинения. Шейла не смотрела на нее, как на часть себя. Как на родовую привилегию или выгоду в жизни. Она не смотрела на нее как на возможность, но как на врага, которого надо изгнать, побороть. Ей не подходила ее своенравность. Банши должна подчиниться и следовать указаниям Шейлы. Это будет правильно. Только так они смогут существовать вместе. 
     Шейла села на кровать и положила в рот две таблетки (не первые за день), запив водой. Она легла на кровать и укрылась одеялом, прислушиваясь к себе. Она так хотели тишины, и получила ее, но это была не хорошая тишина. Будто она притихла, чтобы напасть, когда жертва расслабиться. Но О`Нил лишь улыбнулась и плавно закрыла глаза. Ей казалось, что таблетки должны помочь. От них она слабеет, она путается в своих собственных знаках. Как девочка садится на холодный пол сознания и не может вставить нужные фигурки в отверстия. Потом, когда эффект пройдет, она разозлиться и будет рушить все вокруг, дуреть, кричать, бросаться фрагментами видений, душить своим присутствием, но несколько мирных часов того стоят. 
     Ей снился лес и черный ворон с холодными глазами. Она бродила по тропе и чувствовала, как холод отяжеляет ее ноги. Ей все время казалось, что кто-то следует за ней, но оборачиваясь никого не видела. Она ничего не слышала. Силуэты в тени обманывали. Поначалу ей казалось, будто она видит деревья, но потом они расплывались и принимали образ дома. Большого двухэтажного дома, похожего на церковь. На старую церковь, когда они с лицевой стороны были похожи на большие крышки гробов с положенным крестом в изголовье. Потом и дом растворялся и перед глазами простиралось огромное поле. Темное поле. Шейла шла и под ногами у нее шуршали листья, ломались ветки, она пинала пустую баночку из под таблеток. Что-то происходило вокруг, но ей казалось словно она в немом кино, интуитивно все слышит, но звука не существует. Как картинка заставки "LostFilm" к любимому сериалу: видишь и знаешь звук. Всем своим телом она чувствовала еще кого-то, совсем рядом, в шаге. Вот этот кто-то дышит в шею, приоткрывает губы у уха, намереваясь что-то сказать. Но поворачивая голову, Шейла никого не видела. Вокруг тьма и холод. 
     Первая цветная картинка появилась, когда она опустила глаза на свои руки. Красные пятна крови из-за безжалостных веток. Потом она почувствовала первую реальную боль – в пятку впился острый камень. Шейла замотала головой и увидела, как стоит у кладбища. Это ее любимое место. Тут она скручивается клубочком и тихонько довольно урчит. Ей сложно, потому что О`Нил ее игнорирует, не дает желаемого, но добиваясь она ненадолго успокаивается.
     На девушке была ночная пижама: байковые однотонные голубые штаны и футболка с изображением месяца со звездами. Подарок матери. Шейла ее не любила, пижаму, из-за детского оформления, но она была приятной к телу, будто тебя обнимает большой плюшевый медведь и уносит в свою страну снов. Последнее время в страну плохих снов.
Шейле тут же стало холодно. Впрочем, ей было холодно и до этого, но все ощущения на себя брала банши, а сейчас она спит и ей все равно что происходит с О`Нил. Девушка осмотрелась по сторонам и увидела фигуру парня. Поначалу она хотела уйти, но зная свою компаньонку, решила приблизиться и удостовериться жив ли он вообще. Подойдя ближе, она поняла, что парень жив. Неожиданно, но приятно.
-Ты что здесь делаешь?

будет позже.

Вновь и вновь, снова и опять она бежит вдоль темного коридора, спотыкаясь о собственные ноги. В груди шумит сердце, норовя вот-вот выпрыгнуть наружу. Страх понемногу сковывает тело, и ей начинает казаться, что еще чуть-чуть – буквально секунда! – и она упадет, полностью лишенная всяких сил. За спиной она слышит это грузное дыхание, от которого волоски на шее становятся дыбом, а тело покрывается гусиной кожей. И бежит она именно от того дыхания, прочь, как можно дальше, ведь почему-то именно сейчас вся ее сила и отвага куда-то делись.
Она з н а е т, что вот сейчас, за углом, она встретит свою сестру, которая будет в руках держать двуствольное ружье. Она крикнет ей «беги», а сама останется там. Поворот – и вот она, сестра, измазанная в чьей-то крови, с гримасой ужаса на лице кричит, чтобы она бежала и не оглядывалась, и она бежит, будто подхваченная собственным страхом, несется прочь.
Она пробегает добрых сотню метров и замирает, слыша выстрел. Ей хочется надеяться, что сестре удалось выжить, что она смогла уничтожить это чудовище. «Я ведь еще ни разу не досматривала этот сон до конца…» Осознание мелькает где-то на задворках сознания, а потом вновь исчезает, растворяясь в ощущениях, испытываемых сейчас, в данный момент. Она тихонько ступает назад по коридору, подсвечиваемому лунным светом. Закусывает губу, чтобы не закричать, ведь прекрасно знает, что увидит после. Она бы отдала все, что угодно, лишь бы не видеть этого никогда. Лишь бы не смотреть на бездыханное тело сестры, изуродованное и разодранное, лишь бы не видеть этих потухших глаз, лишь бы никогда не испытывать этой боли.
«Но ведь это просто сон», – вновь подсказывает сознание.
Эйлин судорожно вздыхает, кивая. «Просто сон. Просто сон. Просто сон». Она прекрасно знает, что это с о н, но проблема в том, что проснуться с каждым разом все тяжелее. И она не уверена, проснется ли в этот раз вообще, когда все чувства обострены до предела, и кажется, будто все действительно происходит н а я в у.
Она встает у стены, тихонько выглядывая за угол. Ей хочется увидеть пусть и раненную, но живую сестру, но видит она то, что и обычно. «Видимо, изменять реальность своего же сна не в моих силах», – подавленно замечает девушка, прижимая руку ко рту. Она вроде бы уже должна была привыкнуть, но к такому привыкнуть невозможно. Когда на протяжении трех недель тебе снится кошмар, в котором ты убегаешь от какого-то существа, которое позже убивает твою сестру, то становится очень трудно привыкнуть к этому.
Трудно различимое в темноте – «как и всегда» – существо обращает горящий взгляд на нее. Эти глаза, кажется, останутся в памяти Эйлин навечно. Горящие и жуткие, так и говорящие «следующей будешь ты». И она знает, что так и будет. Именно поэтому и срывается с места, несясь по коридору будто со скоростью света. Она, наверное, в жизни так быстро не бегала, но когда в кровь ударяет такой адреналин, то тут выбирать не приходится. Да и альтернатива быть съеденной не очень устраивала Лэмб.
Именно на этом моменте она должна проснуться. Она уже увидела мертвую сестру, вновь стала убегать от чудовища, а дальше – реальность. Настоящая реальность. Но она чувствует, что ни черта не происходит. Она по-прежнему несется вдоль, кажется, бесконечного коридора, слыша, как в спину ей дышит само зло. Накатывает паника, усугубляющая и так отвратительное положение. «Какого дьявола я не проснулась в своей комнате?!» Эйлин начинает судорожно соображать, почему она до сих пор спит, ведь раньше дальше момента с убийством сестры не заходило. Она всегда просыпалась «вовремя», но теперь, видимо, сознание решило поиграть с ней в игры.
Понимая, что больше она не протянет, Эйлин сбавляет скорость, чувствуя готовые разорваться легкие. Сзади все еще слышатся грузные шаги и дыхание. Девушка успевает лишь рывком развернуться, чтобы посмотреть в глаза этому «дьяволу», как чувствует, что существо налетает на нее, сбивая с ног. Эйлин резко поднимают и с силой толкают в сторону больших окон, одно из которых девушка умудряется разбить. Шипя от боли, полученной от осколков, она с презрением поднимает взгляд на горящие глаза, готовясь умереть, но с честью – черта с два ее кто-нибудь заставит умолять о пощаде после такого мракобесия. Однако в ту же минуту, что существо замахивается на нее когтистой лапой, Эйлин с шумным вздохом просыпается в собственной постели, тяжело дыша и затравленно озираясь вокруг.
«В следующий раз я могу просто не проснуться, а найдут меня в постели, разодранную в клочья», – замечает про себя девушка, оглядывая изрезанные разбитым во сне стеклом руки.

× × ×
Утро следующего дня – если быть точнее, уже сегодняшнего – выдалось на редкость мерзким. Несмотря на последний месяц весны, небо заволокло облаками, через которые изредка пробивалось солнце. Эйлин ощущала себя отвратительно или даже очень отвратительно. Руки, царапины и порезы на которых были обработаны еще ночью, противно ныли, а иногда даже побаливали, напоминая о случившемся. Помимо полученных во сне ран, болела еще и голова. Болела той самой болью, которая возникает от недосыпа.
Проснувшись ночью, Лэмб осознала одну важную вещь. Если она срочно что-то не предпримет, то действительно не проснется в следующий раз. В другой момент она бы посмеялась, сказала, что это просто слишком правдивый сон, но вот царапины наталкивали на мысль, что происходит что-то странное, если не опасное, и Эйлин одна с этим не справится уж точно. Именно поэтому сейчас она высматривала в коридоре, кишащем учениками, Киру Юкимуру, с которой у Эйли были вполне себе неплохие отношения, приятельские, можно сказать.
Обратиться именно к Кире Эйлин решила, когда прочла за прошедший остаток ночи с сотню статей о японских легендах, рассказывающих о, так называемых, «снах наяву». Гугл пусть и сослужил Эйли хорошую службу, но, думалось ей, японка Кира знает о легендах своей родной страны куда больше. По крайней мере, ей хотелось на это надеяться. А еще ей хотелось надеяться на то, что Юкимура не пошлет ее куда подальше.
Отыскав, наконец, в толпе копну черных волос, Лэмб уверенным шагом направилась к девушке. Кира находилась в кругу друзей, на что Эйлин обратила лишь малое внимание – ей куда важнее было сейчас убедиться в том, что она не сошла с ума, и что не умрет ближайшей ночью.
– Кира? – Позвала девушку Эйли. – Прости, можно тебя на минутку? Мне нужно с тобой поговорить, – Лэмб поджала губы, надеясь, что ее серый цвет лица и синяки под глазами выглядят достаточно убедительно. – Это важно. Очень.